В ПОИСКАХ ФАТАЛЬНОЙ ДИСТОПИИ. ПРЕДДВЕРИЕ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Видео, 2019

Фильм «В поисках фатальной дистопии» я сделала для итальянского проекта, посвященного 50-летию видеоарта. 100 видеохудожников со всего мира были приглашены принять в нем участие. Каждый из них сделал работу, посвященную одному году 20 века, выбранному случайным образом. Проект был широко показан по всему миру.
Мне выпал 1939 год. В этот год происходило много интересных и важных событий, но главный, определивший ход мировой истории на долгие годы, - начало Второй мировой войны. Я решила сделать его полностью на основе материалов из российских архивов за 1939 год.

Я попыталась передать свойственное этому году противоречивое состояние и мира, и войны одновременно. Документальные кадры в этом видео представляют нам утопию мирной жизни с покоряющими стратосферу воздухоплавателями и повседневной жизнью с физкультурными парадами и военными учениями. Рядом уже идут настоящие войны, и повсюду нарастает напряжение в преддверии глобальной войны. 1 сентября 1939 года после вторжения Германии в Польшу мир начинает погружаться во всепоглощающий хаос глобальной катастрофы. Фильм заканчивается началом Второй мировой войны: вторжением нацистской армии в Польшу и бомбардировкой Варшавы.

Марина Фоменко

АЭРОДРОМ. ИЗ СЕРИИ «GOOGLE EARTH»
Холст, масло
2009

Избранные мною сюжеты воспринимаются как геометрические абстракции, но, на самом деле, это совершено конкретные, документальные «пейзажи» Северной Осетии и военного вертолетного аэродрома в Цхинвале.
В этих композициях пространство, заряженное «тяжелой» энергией, демилитаризируется средствами искусства, теряет напряженность своей гравитации, становится «прозрачным», оно закрепляется в нашей памяти именно своей идеальностью, обретая то состояние, которое уже невозможно уничтожить.
Я люблю рисовать аэродромы, промзоны крупных городов, заброшенные территории, но не с натуры, а используя спутниковую фотосъемку. Перемещаясь сквозь ландшафты всемирной паутины, я совершаю виртуальные путешествия в пространстве в программе Google Earth, где снижаю спутник до нужной мне высоты над тем или другим объектом и фотографирую выразительные и интересные для меня мотивы.
Изображая геометрические элементы планов местности, я пытаюсь через художественный жест расшифровать ландшафт и дать ему эстетическую оценку. Это что-то вроде культурной географии и новой урбанистики, где план города или пейзажа является нам как социально-культурный текст.

Владимир Наседкин

ПРОТИВОСТОЯНИЕ. ОБОРОНА КАВКАЗА
Картон, фото, б. соус
2020

«Перед вами карта сокровищ. Текст еле проступает.» Роберт Стивенсон

Как-будто сквозь пелену истории проступают стертые от времени карты боевых действий. Они накладываются на реальные космические снимки сегодняшней Осетии с ее дорогами, лесами и ледниками. Две сколлажированные реальности соединяются в своеобразный палимпсест, где нижний слой – травма войны – «залечивается» сегодняшним мирным ландшафтом.

Владимир Наседкин

БЕЗ НАЗВАНИЯ
Фотоинсталляция, 2015

Работая над проектом, я ловила себя на мысли о том, что трагичные страницы истории человечества, даже не самые отдалённые, такие как, например, Великая Отечественная война, мы привыкли воспринимать только через смерти, ужасы. И сегодня понимаешь, как страшно было тогда, потому простые истории из повседневной военной жизни обычных людей, в которой они умели радоваться и быть счастливыми, кажутся нереальными.

Прошлое, даже самое близкое, мифологизируется, и его трудно воспринимать в отрыве от больших исторических событий. Но опыт непосредственного личного общения с ветеранами, прошедшими через ужасы войны и сохранившими в себе способность продолжать жить, любить и быть счастливыми, убедили меня, что история войны – это не только даты сражений, побед и поражений, крови, слез и отчаяния. Это еще и даты любви, минуты радости и счастья, потому что для многих ныне живущих этот трагический период был временем начала жизни, молодости и веры в светлое будущее. Никакое зло не могло сокрушить эту тягу к жизни.

И сегодня ветераны для меня – пример того, как можно жить и не сдаваться, как бы не было трудно.

Анна Кабисова

САГА ПРО ОЛОВЯННЫХ СОЛДАТИКОВ
Инсталляция, видео, 2018

Инсталляция «Сага про оловянных солдатиков» обращается к теме абсурда войны и призрачной необходимости уничтожения огромного числа человеческих жизней для достижения сомнительных целей. Война порождает другую войну — смерть приводит к новым и новым смертям.
Оловянный солдатик впервые, как литературный художественный образ, появился в культурном пространстве Европы и мира благодаря гению датского писателя-сказочника Ганса Христиана Андерсена. Оловянный солдатик стал существом нарицательным, свидетельствующим о стойкости и мужестве. Как и в сказке датского писателя, мои оловянные солдатики не имеют своей воли, они подчинены внешним обстоятельствам и силам. Они мужественно выполняют свой долг до конца. Раскаленный металл в инсталляции уничтожает армию, превращая ее в оловянные озерца и речушки, которые, проливаясь в формы, снова перерождаются в оловянных солдатиков, обязанных присягой и долгом погибать во имя новой войны.

Сергей Катран

ВОЕННОЕ ДЕТСТВО КУРАТОРА
Инсталляция, 2020

Медведь.
2 апреля 1940 года на мой первый день рождения моя чудная евпаторийская бабушка подарила мне плюшевого медведя и верблюда. Верблюд куда-то потом исчез, но медведя время сохранило до сегодняшнего дня. Он был почти ростом с меня годовалого. Прикасаясь к нему, я ощущал тепло, идущее из другого мира, оттуда, где медведи становятся друзьями мальчиков, сопутствуя их судьбам, как это произошло у Кристофера Робина и Винни Пуха, о существовании которых я узнал значительно позже. Началась война, и меня в начале июля возвратили в Москву. Мы с мамой были эвакуированы из Москвы на Урал, а в Крым, где жили бабушка и дедушка, вошли немцы. Мой медведь оказался в оккупации. Однажды в комнату к бабушке вошел немецкий офицер и, увидев медведя, хотел забрать его. Но бабушка каким-то образом ему объяснила, что медведь принадлежит ее внуку, и он, как ни странно, отказался от своего намерения. Этот медведь с небольшими потерями, утратив одно ухо, часть носа и один глаз, продолжает жить рядом со мной.

Бабочка.
Моя детская память хранит солнце Евпатории, откуда родом мой отец и куда я был привезен двухмесячным ребенком. Я помню себя с полутра лет, когда я начал произносить первые слова и мог беседовать с бабушкой и дедушкой в евпаторийском курзале, прислушиваясь к плещущим волнам, поглядывая на усеянное крупными звездами небо, по склону которого пролетали, как нам казалось, огненные метеориты – падающие звезды. Все мы носили белое, и на этот цвет прилетали и усаживались ночные бабочки, невероятно крупные с огромными глазами на палевых крылышках. Мы называли их «мертвая голова». Они рождали в сознании моей романтической бабушки сновидческие образы иных измерений. Позже, уже будучи взрослым, я неожиданно для себя увидел этих удивительных бабочек в павильоне Московского зоопарка, где они были обозначены как бразильские. Эта бабочка, как прекрасный цветок, для меня являет собой образ довоенной Евпатории, образ мирного неба. Война сильно изменила город моего детства, и подобных бабочек в нем я никогда больше не увидел.

Ракушка.
В июле 1939 года меня привезли в Евпаторию. И с этого момента город стал для меня каким-то чудом, где обитала нежность бабушки и дедушки, их удивительно трогательная любовь, соединенная с теплом солнца, образом морской волны, уникальной чистотой песочных пляжей и волшебной архитектурой, как я позже понял, модерна, его мавританской вариации, построенной караимами. Изогнутая пластика контуров зданий, плетение узоров, растительный орнамент навсегда закрепился для меня в образе маленькой морской раковины, стоявшей на буфете. В буфете бабушка хранила различные травы, запах которых меня одурманивал. На выбеленной стенке маленькой комнатки висели выполненные тушью рисунки отца – парусники, белевшие, как лермонтовский одинокий парус. Я прикладывал ухо к отверстию раковины, и звук моря начинал жить во мне, погружая в мир Жюля Верна и Александра Грина, мир волшебного покоя, позже разрушенного войной.

Ритуальная стопочка.
Я часто вспоминаю историю о маленькой еврейской девочке, родители которой были застрелены немцами в сентябре 1941 года в Евпатории и которую всю войну прятали мои бабушка и дедушка – днем в колодце во дворе, а ночью поднимали оттуда, чтобы она могла отдохнуть. Позже эта девочка стала взрослой и уехала в Израиль, а в 70-е годы она вернулась в Евпаторию. Посетив наш старый евпаторийский двор с колодцем, она подарила моей бабушке ритуальную стопочку с ее выгравированным именем – Мария. Эту стопочку, обретающую свои особые смыслы во время молитв в субботу, мне позже подарила бабушка. Она стала для меня памятью и символом всех погибших в этой войне.

Видео №1
Немецкая хроника января 1942 года – это время гибели морского десанта, брошенного, чтобы отвлечь от наступления немецких войск на Севастополь. Десант практически весь погиб, но выполнил свою роль. В кадрах немецкой хроники мы видим проезд офицера Вермахта по улицам Евпатории летом 1943 года. Наш видеоролик завершается освобождением Евпатории советскими войсками 13 апреля 1944 года. Летом 1944 года я был возвращен в Евпаторию моим отцом, летчиком-майором Советской армии, Пацюковым Владимир Петровичем.

Видео №2
Сентябрь 2018 года. Я еду по городу моего детства – Евпатория – тем же маршрутом, которым проезжал 77 лет назад немецкий офицер. В отличии от тех лет я еду совершенно в ином времени и в том пространстве, где торжествует память о победе – «одна на всех». Эту видеосъёмку осуществил мой старый друг и прекрасный художник – Леонид Тишков, влюбленный в этот чудный город, в котором мы каждый вечер пьем кофе в кофейне «Анна Ахматова».

Виталий Пацюков

О ВОЙНЕ
Бумага, акрил
2005
Работы предоставлены Крокин галерея (Москва)

Я не принадлежу к военному поколению напрямую. И, в то же время, себя не отделяю от тех, кто реально воевал. Все очень близко.
Дети в школе начинают рисовать «войнушку», и здесь я не исключение. Мне всегда это было интересно. В данном случае речь идёт о Великой Отечественной войне. Собственно, в большинстве случаев её именно и рисую. Я родился в 1959 году, спустя четырнадцать лет после окончания войны, через шесть лет после смерти Сталина. Для поколения моего сына это уже область «академических» знаний, территория закрытая, для меня же это была живая история, повседневность, бытовуха, если угодно.
Я жил в коммуналке. Соседом был участковый милиционер, который на праздники всегда надевал боевые награды. Два мои деда тоже воевали. Тогда не было такого официоза и помпезности, люди были проще. Да и война была где-то рядом во времени. Она не была ещё прошлым, ещё не рассосалась.
Со мною в детстве приключилась история. Я жил с родителями и дедушкой, у которого я «позаимствовал» медаль «За Отвагу» и на следующий же день заявился с ней на груди в школу, в первый класс. Скандал. Это не было какой-то детской клептоманией. Я не помню, что меня, собственно, подвигло, наверное, естественное чувство, что это «моё». Просто взял из коробочки и нацепил на школьную форму. Мне уже потом всыпали и медали лишили. Я не впадал в разного рода фантазии, старался рисовать, то, о чём знал на уровне собственной генетической памяти, подпитанной и развитой рассказами очевидцев и участников. К тому же, художественных фильмов о войне тьма. Мы только их и смотрели. Но это были фильмы о настоящей войне, а не боевики. Это разные вещи. Я ловлю себя на мысли: сейчас много фильмов показывают – хронику, да и художественные, что сразу после войны вышли – они внятные и правдивые. Сегодня так не снимают, не могут. Недавно проснулся в семь утра. Какой-то фильм о войне, старый, названия не помню. Смотрю, а у меня, честно, слёзы наворачиваются. Бегут в атаку моряки, снимают каски, надевают бескозырки. И – вперёд со штыком. Сейчас это не понимается. Я много пересмотрел фильмов и старых, и новых, но лучше того, что снимал советский кинематограф прошлых лет нет. Все эти «рядовые Райаны» и прочее даже близко не стоят. У нас о войне много фильмов-шедевров, подчас, с «безымянными» режиссерами. Я не говорю о классиках. Фильм того же Элема Климова «Иди и смотри» Спилберг по несколько раз заставлял смотреть всю свою съёмочную группу.

Константин Батынков

БАБОЧКА ЛОРЕНЦО
Видео, 2020

Бабочка порхает. Можно сказать: «бабочка улетела». Но я вряд ли сказала бы: «бабочка летит». Бабочка не летит целенаправленно, как птица или пчела. Даже улетая от преследования, бабочка порхает, совершая хаотичные и непредсказуемые движения.

Бабочка в этой видео работе – это бабочка Лоренца. Взмахи ее прекрасных крыльев нарушают равновесие и привычную гармонию, вызывают разрушения и человеческие жертвы – рвутся снаряды, здания превращаются в руины, гибнут люди.

Эдвард Лоренц – американский математик и метеоролог, один из основоположников теории хаоса, которая определяет законы, правящие сегодняшним миром. Термин «эффект бабочки» возник в связи с его статьей «Предсказание. Взмах крыльев бабочки в Бразилии вызовет торнадо в штате Техас».

Александра Митлянская

РЕКОНСТРУКЦИЯ ПАМЯТИ
Инсталляция, 2018, 2020
бетон, пепел

Работа, в которой смешиваются правда и вымысел, документальное и образное. Это похоже на свойства памяти: она не может быть объективной, также история не может быть однозначной. Потому что человек вообще не может ничего запомнить по-настоящему, наша память приукрашивает события или показывает ушедшее с другого ракурса, иногда с полярного.

Обрывки стихов поэтов, погибших на войне, возможно, эти стихи уже никто не помнит, может быть, и никогда не вспомнит, но вот вдруг попадается эта затертая книжка со стихами солдат. Оттуда выхвачены цитаты, самих стихов и не видно, остаётся лишь только пара строк. Также и наша память, выдирает куски из цельного полотна прошлого.

К тому же память обходит стороной острые углы: мы не желаем видеть смерть, мы не хотим читать о том, как они умирали, мы не хотим видеть их не героями. Но мы чувствуем тех людей, когда встречаем упоминания их физического присутствия в мире до нас: «встали, покурили дым седой», «спят», «руки чувствуют» – нечто бытовое, приземленное то, что этих людей, которых давно уже нет, делает близкими нам, как будто существующими сейчас.

Елена Демидова

УМАНЬ
Инсталляция, 2017


Мой отец – командир взвода Александр Иванович Тишков, 1912 г.р. попал в немецкий плен 10 августа 1941 года у села Подвысокое Кировоградской области. Место это вошло в историю как Уманский котел, в котором были окружены 6-я, 12-я и 26-я армии Южного и Юго-Западного фронта и погибли десятки тысяч, а сотни тысяч были пленены наступающими немецкими войсками. Я воссоздал по оставленными участниками скудным воспоминаниям путь моего отца. И по мере того, как я узнавал детали, он выглядел все трагичнее и трагичнее. Отец был командиром взвода, на фотографии у него три «кубаря» на петлице, вверху звезда и пушки крест-накрест. От его формы осталась всего лишь маленькая черная пуговица, найденная мной среди многих пуговиц, собранных матерью за всю жизнь.
Окружение началось 1 августа, в плен мой отец попал 10 августа, значит, в течение десяти дней он со своим взводом и тремя пушками пытался обороняться и прорвать окружение, потом они скрывались в Зеленой браме – обширной дубовой роще, куда были загнаны остатки советских армий, а после, когда кончились боеприпасы, еда и вода, они выходили из леса в поля, уничтожив оружие, технику и документы, сорвав отличительные знаки, пытаясь пройти через немецкие кордоны в тыл, но тыла не было, везде были враги.
«Захваченные в плен наши товарищи томятся в загонах, в колхозных конюшнях, на скотных дворах. Постепенно свою добычу – раненых и обессиленных бойцов – конвойные команды гонят в Умань, в то страшное место, которое останется в истории под именем Уманской ямы. В воздухе стоял смрад, с полей ветер приносил запах смерти, вокруг Зеленой брамы, на берегах Ятрани и Синюхи действительно выросли холмы трупов. Для сбора погибших советских военнослужащих немцы и местные полицаи сгоняли женщин с грубыми домоткаными ряднами. Трупы не считали, не опознавали, а сбрасывали в воронки от разрывов бомб и снарядов или в окопы и равняли их с землей». Это из книги поэта Долматовского, бывшего среди военнопленных.
Я нашел фотографию этого лагеря. Несметное количество людей (в докладах немецкого командования фигурировала цифра 103 тысячи советских пленных) скученное, спрессованное в глиняном карьере недалеко от Умани, серая безликая масса, без конца и края, снятая немецким фотографом с немым безразличием, как пейзаж. На ней написано: «Негатив №1. 13/22. Умань, Украина, страна – Россия. Дата съемки 14 августа 1941 г. 50 тыс. русских собрано в лагере военнослужащих в Умани».
Я всматриваюсь в эту фотографию, хочу увидеть своего отца среди пленных, но нет, никак не могу его найти. Я хочу разыскать этот негатив и увеличить фотографию до такой степени, чтобы люди на нем стали в рост наш, чтобы этот документ вырос до небес, окружил меня, и я бы оказались внутри него. И тогда я бы ходил от человека к человеку, заглядывал бы им в лицо и нашел бы своего отца, хотя вряд ли смог бы ему помочь и забрать его оттуда.
На Урал домой отец вернулся в декабре 1945 из спецлагеря НКВД «Борисенко», Франкфурт-на-Одере, где проходил «фильтрацию» и дал подписку о неразглашении случившегося в Умани.
Долгое время после окончания войны не был признан ветераном, его не звали на парад в День Победы. Я помню, что только в начале 60-х годов он получил первую памятную медаль за победу над Германией, для него это было огромное счастье. Он работал всю свою послевоенную жизнь в Нижне-Сергинской школе № 2 учителем географии, военного дела и физкультуры, не восстановился в Партии, жил скромно, вырастил с матерью, тоже учительницей, троих сыновей, и умер от инфаркта, прожив 70 лет. На вопросы о войне он старался не отвечать, ничего не рассказывал, но его глаза темнели, как будто тени падали на его лицо. Теперь, я понимаю, что это были тени Уманской ямы, призраки неволи и вечное присутствие страха и боли, долгое ожидание смерти, которая была всегда рядом.

Леонид Тишков

НЕБО. РЕКВИЕМ
Инсталляция, 2015

В основу работы «Небо. Реквием» легла семейная история о том, как моя мама вшивала листочки с охранительными молитвами в гимнастерку отца, моего дедушки, перед его уходом на фронт из небольшого городка Елабуга в блокадный Ленинград. Он голодал, замерзал, был ранен, лишился легкого, но остался все-таки жив и вернулся домой. Он верил, что в этом помогли именно эти молитвы. В данном контексте рубашка становится символом жизни: предметом, сопровождающим человека с момента рождения до самой смерти.Традиционно в чистых белых рубахах людей и крестили, и хоронили. Издавна на Руси воины перед боем одевали чистые рубахи, чтобы предстать в случае чего перед Богом в надлежащем виде. Рубашки, как души ушедших, плавно плывут вверх, светятся изнутри. Сквозь условную ткань просвечивают строки молитв, фронтовых писем, старые семейные фотографии. Это целая история любви, разлуки, заботы, ожидания, надежды, веры.Лаконичные бесплотные рубашки звучат здесь как личный неформальный памятник не только погибшим на войне, но и жертвам бесланской трагедии, всем павшим и ушедшим, перешедшим грань бытия, как проекция земной памяти в иную жизнь.

Татьяна Баданина

DANGEROUS RED
Видео, 2019

Эта работа была создана в 2008 году и была показана в Азербайджане, а также в Грузии, Польше, России, Норвегии, Австрии и Корее. Она написана на тему насилия, что, в общем-то, нехарактерно для меня. Но красный — цвет, с которым связано многое в моем творчестве. Я часто обращалась к нему как к образу любви, жизни, символу энергии моей земли, моего Апшерона, где красный — это цвет граната, являющегося знаковым для Азербайджана.
Но в работе «Опасный красный» я обращаюсь к красному, чтобы передать агрессию, смерть и насилие. Создавая это видео, я много думала о том, что в современной жизни человек зачастую не защищен. И случается, что мирные, ни в чем не повинные люди оказываются жертвами террористических актов или погибают в результате военных конфликтов, являющихся следствием большой политики, а иногда и политических амбиций. Гонка вооружений, разработка атомного оружия, терроризм, природные и техногенные аварии и катастрофы — жизнь человека постоянно подвержена опасности, о которой мы забываем порою...

Сабина Шихлинская

ЛИНИИ ВОЙНЫ
Инсталляция, 2018

Память о Великой отечественной войне давно и прочно вшита в идентичность россиянина. Тяжелые воспоминания войны инстинктивно хочется забыть, а на светлых и радостных – акцентировать внимание.
Словно с тканью памяти общества, я работаю с тканью черно-белых военных фотографий. Некоторые из них сначала разорваны, будто в попытке удалить из памяти, а некоторые сшиты, восстановлены, так как без памяти травмы невозможно создание осознанного будущего. Некоторые же фотографии, изображающие сцены отдыха или быта на войне, украшены вышивкой. Все полотно черно-белой фотографии пронизывает одна единственная красная нить, как метафора сквозного основного мотива, – и это всепронизывающая жизнь и искусство.

Юлия Абзалтдинова

САМОЛЕТЫ ПОБЕДЫ
Бумага, гуашь, 2020

У-2. Я нарисовал знаменитый У-2 как призрак на фоне полной Луны, а два ярко-желтых круга, словно головы святых летчиц – Ночных ведьм – с золотым нимбом.
У-2 – легкий самолет, он был создан с мирной целью в 1928 г. в ОКБ Поликарпова в результате множественных модернизаций. Немного колхозник, санитар, учебный самолет, у которого был стосильный двигатель, стокилометровая скорость и стометровая площадка для взлета. Как же бумажно-деревянный биплан по прозвищу кукурузник, небесный тихоход и швейная машинка стал грозным героем военного времени? В первые месяцы Великой Отечественной войны у ВВС Красной Армии был очень большой дефицит в технике. Многие советские самолеты, даже не взлетев, были уничтожены Люфтваффе, так же, как и полевые аэродромы. И тогда простой в обслуживании, дешевый в изготовлении и не требующий опыта пилотирования У-2 стал грозой ночного неба.
Все мы знаем, как осторожно, не спеша и аккуратно водят автомобили девушки. Летчицам биплан полюбился за гениальную простоту и неуязвимость из-за своего несовпадения с техническими принципами противовоздушной обороны тех лет. Ночные Ведьмы, едва касаясь крон деревьев, словно выпрыгивали из-за кромки леса. На такой высоте можно было прицельно бомбить штабное здание, в то время, как тяжелый бомбардировщик не мог попасть точно в два футбольных поля.
И-53. Первый опытный образец И-153 «Чайка» был сделан в августе 1938 года ОКБ Поликарпова. Полутораплан был результатом десятилетней работы. Для этого самолета на американском заводе закупили авиационный двигатель Райт. «Чайка», прозванный так за характерный излом крыла, получил тысячесильный двигатель, убирающиеся шасси, бронированную спинку пилота, четыре пулемета ШКАС и скорость полета 430 км в час. После боевого крещения в Гражданской войне в Испании в 1939 году он получил репутацию достойного противника немецкой авиации. Прозвище «Чайка» стало официальным названием полутораплана – верхнее крыло его было в два раза больше нижнего. И-153 были первыми, кто встретился в июньском небе 41-го с авиацией Люфтваффе. И самые известные советские асы начинали свой боевой опыт на этих самолетах.
В 1941 году было принято решение прекратить производство этой серии. До 1943 года они использовались как боевые, потом оставшиеся самолеты передали в учебные центры.
Мой самолет получился немного легкомысленным. Подруга в Instagram написала про него: «Порхает, как бабочка, жалит, как пчела. Я понимаю, что И-153 – смертельное оружие, но, видимо, в моем подсознании устойчивый пацифизм блокирует любые агрессивные ассоциации. Этот самолет напоминает мне детские аттракционы механической карусели.

Алексей Гончаренко

ПИСЬМЕНА ВОЙНЫ
Бумага, перо, тушь
2020

Письмена войны – это очень важная тема, потому что практически все письмена в конечном итоге и есть письмена войны. Дело в том, что если мы вернемся в самые ранние этапы истории человечества, то увидим, что знак появляется именно как образ войны, то есть, когда возникают первые военные стычки между отдельными разрозненными группами людей. До этого разрозненные группы людей уходили от контактов и пытались не общаться друг с другом. По мере того, как люди начали сближаться в различные конкурирующие группы, даже в таком жестком противостоянии как военные конфликты, речь уже шла о межчеловеческом общении, и здесь знак начал наполнятся значением. Именно здесь появилась первая бинарная оппозиция – «наши-не наши», «мы-они», и письмо превращается в «письмена войны». Практически любое письмо, любая письменность несет на себя знак войны. Все, чем я занимаюсь, – это история знака. Меня интересует природа знака и что есть знак, когда и как он появился. Сейчас наша задача, может быть, и моя задача, как композитора и художника, уйти от тотального диктата знака. Знак давит. Вместо знака я хотел бы предложить иные формы коммуникации в нашем языке – имя собственное, личное имя человека. Поскольку все знаки связаны (т.к. несут на себя генетику войны), я лично, хочу избавиться от знака, как хочу избавиться от генетики войны.


Владимир Мартынов

Мои герои – односельчане, ветераны Великой Отечественной войны, близкие мне люди, навсегда оставшиеся в моей памяти и в памяти моего народа.

ПОРТРЕТ ВЕТЕРАНА ВОЙНЫ МАГОМЕДА МУРТАЗАЛИЕВА
Холст, масло
2004
Магомед Гамзатович Муртазалиев родился 1914 г. в селе Ансалта Боглихского района Дагестанской АССР. В 1941 г. добровольцем ушел на фронт. Прошел все войну, был наводчиком орудия, артиллерист, награжден орденом красной звезды, многочисленными медалями, в том числе, за взятие Берлина. После войны поднимал родной колхоз. Умер в 1993 г. Похоронен в селе Ансалта.

ВАГАБИ И БАКУМАЙ
Холст, масло
1991

Вагаби Абуханов родился в 1900 г. Воевал под Сталинградом в пехоте. Был ранен в плечо и руку. После госпиталя вернулся домой. Умер в 2004 г.
Бакумай Иразиева родилась в 1902 г. Во время войны работала в тылу, под Моздоком, копала окопы, работала в прачечной, стирая обмундирование. Умерла в 1985 г. Оба родились в селе Кадар Буйнакского района Дагестанской АССР. Похоронены там же.

ПОРТРЕТ УЧИТЕЛЯ-ФРОНТОВИКА НАЗИРА БАТЫРОВА
Холст, масло
2020

Назир Асельдерович Батыров (1921 –1961)
Родился в 1921 г. в селе Кадар Буйнакского района Республики Дагестан.
С 1939 года по 1942 года работал учителем родного языка и физкультуры в Кадарской неполной средней школе.
За время войны, по информации из фронтовых писем и данных из военного архива, Назиру Батырову пришлось служить в следующих частях и дивизиях Вооружённых сил СССР:
батарея 76 м/м лейтенанта Позднякова
43-й кавалерийский полк подполковника Гильмана
10-й кавалерийская дивизия генерал-майора Шмуйло
4-й кавалерийский корпус генерал-лейтенанта Камкова
1-ая конно-механизированная группа генерал-лейтенанта Плиева
2-ой Украинский фронт Маршала Советского Союза Малиновского
Приказами Верховного главнокомандующего маршала Советского Союза тов. Сталина ему был объявлены благодарности:
за форсирование рек Грон и Нитра и за овладение городами Комарно, Новы, Замки, Шураны, Комьятице, Врабле
за овладение городами Нитра и Галанта и форсирование реки Вак
за овладение городами Трнава, Глоговец, Сенец
за овладение городом Братислава
за овладение городом Брно
За мужество и отвагу Н. Батыров получил офицерское звание, был награжден орденом Красной звезды, дошел до Берлина. После войны работал учителем военного дела, директором Карамахинской неполной средней школы, парторгом колхоза им. Кирова. В 1961 г. трагически погиб в результате аварии.
В годы Великой Отечественной войны, по данным комиссариата, а также по данным поискового отряда учащихся, из села Кадар на фронт ушли более 110 человек, из которых вернулись только 53 человека.